Мой рОман, Букавак многа, предупреждаю.

Ilish
Мне приходилось слышать, что основная угроза исходила от истребителей, а зенитки - это так, они для бомберов опаснее. С другой стороны, если ребята летели бомберов прикрывать... То парень и зентику мог словить.

Тала, в нем уже 64 страницы, но пока все - либо медицина, либо психология Мне в этих областях проще. А теперь мне надо писать про парня - как он летал, вот мучаюсь Книжку тут порекомендовали - того же Драбкина - "Я дрался с асами люфтваффе", новая вышла, там как раз про таких желторотиков, как Женька, которые в 43 воевать начали.

Был ли у истребителей "Ликер "Шасси"? Или у бомберов одалживались? Они шасси вообще чем-то смазывали?

Основной компонент "ликера-шасси" - спиртосодержащая жидкость из самолетной гидравлики пропущенная несколько раз через противогазные фильтры. )

Таким образом, "ликер-шасси" можно было изготовить в любой авиачасти, на вооружении которой были самолеты с убирающимися шасси (кроме И-16 - у них был механический привод).

Но все-таки это - экстрим. Обычно, водка в воеторгах в наличии имелась... )


---------------------------

Ilish
"хронику" мы смотрели... но не знали, относится ли это и к истребителям тоже.

(кусок не про летчиков)

-Сестренка, не откажи – земляк у меня в другом отделении. Голопятенко его фамилия. Сходи, будь ласка, табачку ему передай…
Пожилой боец протягивал Майке шелковый зеленый кисет, расшитый яркими малиновыми цветами. У девчонки даже глаза заболели от такой «красотищи»..
«Н-да, сочетаньице… Но ему, похоже, нравится, - вон как ласково поглаживает…»
-Хорошо, давайте отнесу.
Майка поднялась на второй этаж. Отделения жили обособленно, и в соседнем она ни разу не была. Навстречу ей попалась взволнованная Даша.
-Вот... Просили Голопятенко передать … Есть у вас такой?
-Ох! Умеешь же ты приходить вовремя! Какая группа крови?
-Четвертая. А что…
- Быстро наверх! – Даша, изменившись в лице, схватила Майку за руку и потащила за собой. – Может, успеем еще!
-Девчонку привезли, - на ходу торопливо поясняла она – твою одногодку примерно... Гнойное воспаление сустава… Ампутацию делать не стали – побоялись, что помрет на столе, слабая очень… Крови много потеряла, переливать надо, а у нее группа редкая. В нашем отделении ни у кого такой нет, я уже всех расспросила. Думала в соседних поискать… А тут – ты.

В перевязочной на маленьком столике привычно теснятся мензурки, воронки, предметные стекла, иглы, шприцы…
А дальше все происходило очень быстро. Майку уложили на холодный стол, перетянули руку жгутом и воткнули в вену большую иглу со скошенным концом.
« А сестра-то здешняя молодец, - оценила Майка. – Не больно почти, и попала сразу…»
- 400 кубиков, - велела врач.
«Ох ты! Столько же здоровые мужики сдают… Ладно, потерплю… Вдруг Женьке тоже сейчас кровь нужна, может, он ранен! Потому и не пишет…»
Глядя, как мензурка наполняется темной кровью, Майка загадала: «Если девчонку эту вытащат – пусть и у Женьки все будет в порядке! Ну, девка, теперь только попробуй умереть! Вот только попробуй!!! За косы с того света вытащу!»
Потом на нее начал медленно опускаться потолок, и кто-то зачем-то выключил свет.
-Эй! Сомлела, что ли, кудлатая! – Майку сначала потрясли, потом поднесли к носу ватку, смоченную нашатырем. – Встать сможешь?
-Попробую, - хмуро ответила Майка, сползая со стола. Голова закружилась, девчонку подхватили под руки.
- Экая ты нежная. Ну, посиди вон в коридорчике, очухайся.
Майка устроилась на стуле возле сестринского поста.
- У меня есть минутка, айда на крылечко, покурим, - предложила Даша.
Майка подняла на нее безучастный взгляд.
-А знаешь, похоже, я не встану, - спокойно проговорила она.
-?!
- Не смогу…
-Тааак… погоди, я сейчас…
Даша скоро вернулась.
-Отпросилась на пятнадцать минут… пошли, я тебя к тете Тасе отведу.
Тетя Тася была госпитальной поварихой, и, как курица-наседка, прикрывала распущенным крылышком молоденьких девчонок-сестер. Те бегали к ней поплакаться и погадать на картах. За суеверия никто ее не ругал – поговаривали, что однажды кто-то из начальства посмел на нее накричать, так у него на следующий день так живот схватило, что сутки из туалета не вылезал. Майка к тете Тасе никогда не заглядывала – жаловаться посторонним она не любила, а в гадания не верила.
- Ишь ты! Кудлатая! Ветром шатает! Да садись у печки-то, шинельку накинь, горюшко... Ну? Полехшало?
- Теть Тася, покорми девчонку, вот на нее талон. Кровь она сейчас сдавала. Кто ж знал, что такая слабенькая...
-Я не слабенькая, - принимая из рук тети Таси большую алюминиевую кружку с крепким сладким чаем (настоящим, не морковным!), пробормотала Майка. – Просто взяли сразу много, а с последнего раза трех недель еще не прошло…
-Да что ж это творится-то! – разволновалась тетя Тася. - Ну, поешь, поешь, бедолага…
Она сунула Майке ломоть белого хлеба, щедро намазанного топленым маслом.
Майка сонно глянула на это царское угощение.
-Спасибо... не хочется что-то…
-Я те дам – не хочется! – прикрикнула Даша. – Лопай давай, раз заслужила! Теть Тася, я на дежурство… Присмотри тут за этой… А ты, чудо в перьях, оклемывайся, а то будешь мимо вены попадать… Ну, счастливо оставаться.
Даша убежала. Майка медленно глотала горячий чай, вполуха слушая хлопотливые причитания тети Таси:
-Госсподи, что ж я с тобой делать-то стану, цыпленок такой…
Майка дернулась, как от удара.
-Не надо так…- почти простонала она. - Пожа-луй-ста!
Долго копившиеся слезы наконец прорвались, Майка тихо и безнадежно заплакала.
-Ох ты моя милая… Ох ты моя хорошая… - Тетя Тася обняла девушку, погладила ее по голове. - Гордая… Все в себе держишь… Ну, поплачь, поплачь… Что за беда с тобой приключилась?
-Все пло-хо… - сквозь всхлипы проговорила Майка. – Хуже не-ку-да…
-Жених есть?
-Есть…
-Воюет?
-Летчик он…
-Ох, моряки да летчики – самая наша бабья погибель! Не пишет, что ль?
- Два месяца уже нету писем…
- Ох ты, моя горемычная! А давай я тебе погадаю! Карты правду скажут – и жив ли, и почему не пишет…
Майка пожала плечами.
-Я вообще-то в эти глупости не верю… Ну ладно уж, один разочек можно…
Тетя Тася вынула откуда-то потрепанную колоду карт.
-Сними-ка, красавица, своей рукой…
-Ну…
Майка сдвинула колоду.
-Тааак… - Тетя Тася ловко перетасовала карты и быстро начала выкладывать их на деревянную табуретку. – Ты у нас – бубновая дама… Он – бубновый король.
Тетя Тася шлепнула сверху еще три карты.
- Ишь ты! – покачала она головой, и выложила еще несколько. –Ну, посмотрим, поглядим… Судьбу попытаем… Ох, дитятко…
Она ткнула темным костлявым пальцем в туз пик.
-Прошлое… Видишь - острием вниз лег? Это злая судьбинушка.
-Сама знаю, что злая… - буркнула Майка. – С чего ей доброй-то быть…
- Любовный интерес… Сердечные тайны… Настоящее… Вот он - бубновый король в ногах дамы. Верен, выходит… Восьмерка. Сплетни, значит…слезы… Хлопоты, заботы…
Тетя Тася выложила сверху еще карту.
- Жив твой ненаглядный. Живой… Откупилась ты от злой участи, девонька… Несчастье минуло стороной.
Майка покачала головой.
- Если б он хоть строчку написал! Ну хоть два слова!
Тетя Тася шлепнула на табуретку еще три карты.
-Не может он писать. Дальняя дорога… Видишь – четыре семерки выпали? Неприятности у него. Теперь на будущее… Кто-то за него заступится – гляди, трефовый король, в летах уже мужчина, начальник, небось. Что парня ждет? Ишь ты… Туз, десятка… Повышение по службе, выходит… Или награда… А ну-ка, еще раскину… Жди радостную весть. Какую?
Тетя Тася выложила следующую карту.
-Туз бубей. Письмо тебе придет.
-Ох, хотелось бы верить… - стиснула кулаки Майка. – Только бы живой был… Только бы живой… Ничего больше не хочу... Только чтоб вернулся…
- И чем все кончится? - спросила у карт тетя Тася. – А хорошо все кончится, девонька… Четыре девятки – перемена жизни, четыре десятки – свадьба. Жди, кудлатая. Воротится… Э, да тебя, я гляжу, сморило совсем! Ох ты, господи, что ж мне с тобой делать? А иди-ка в подсобку… На сундуке ляжешь, шинелишкой укроешься – вот и ладно будет. Киса вон к тебе придет, помурлычет…
Кота звали Рыжиком, и принадлежал он товарищу майору, начальнику госпиталя. Зверь был огромный, пушистый, важный и самостоятельный, жил при хозяине и свободно гулял по всему госпиталю. Раненые его любили и подкармливали, - поговаривали, что он хороших людей чует и боль умеет успокаивать.
-В семь вечера разбудите, пожалуйста… мне дежурить надо… - пробормотала Майка, проваливаясь в сон.
Теплый Рыжик устроился у нее под боком и завел свою кошачью песенку – мырр, мырр, мырр…
Снился ей унылый ноябрьский лес под серым небом, черные голые ветви деревьев, маленькие островки первого снега на прелых и мокрых опавших листьях. Холодно... Очень холодно… Да еще туман проклятый до костей пробирает… Но надо идти. С ощущением этого «надо» Майка и проснулась.

-Ну что? Выспалась, красавица?- встретила ее в кухне тетя Тася.
-Угу… - зевнула Майка. – На дежурство пора…
-Ох ты, - хлопнула себя по лбу тетя Тася. - Голова моя дырявая, забыла совсем. Наталья, сестра ваша старшая, заходила. Ругалась шибко – говорила, надо было начальнику отделения сообщить, другого донора с нужной группой нашли бы, что такое, так и до малокровия человека довести можно. Снимают тебя сегодня с дежурства. Поужинай, садись. Да не торопись никуда – отдыхай, заслужила.
Майка устроилась у теплой печки с миской каши на коленях. Спать еще целую ночь… Красота…
-Чегой-то смурная такая? – ворчливо поинтересовалась тетя Тася.
-Да так... – неохотно ответила Майка. - Чушь какая-то приснилась…
-И-и, милая! Не бери в голову – кто ж на закате сны толкует! Ни на закате, ни на рассвете сон силы не имеет. А вот ежели в полночь проснешься да запомнишь, что привиделось, - тогда и толковать можно…
-Ух ты… - покачала головой Майка. – Прямо наука целая…
-Наука и есть, - кивнула тетя Тася. – Не хуже вашей медицины да гигиены будет. Только в книжках про нее не пишут. От матери к дочке знание передается. Хочешь, по-настоящему погадаю? На картах – это так, тьфу, для отвода глаз… А сейчас я тебе истинную правду скажу.
-Давайте... – поколебавшись, решила Майка.
-Руку протяни. О господи… Да левую, горюшко! Левую! Тааак… Ну ты скажи, а! Не я тебе - ты мне гадать должна!
-Че-го?! - изумилась Майка. – Я?! Гадать?! Да я и не умею…
-Ты, ты, кудлатая… - усмехнулась тетя Тася. – Сила в тебе есть – и немалая. От матери, небось?
-От бабки… - помолчав, призналась Майка.
-Эх, померла она рано, не успела тебя выучить… теперь-то поздно уже. Но что умеешь – при тебе останется. Дочке передашь. Дочка народится. Вижу... Воротится он, не горюй… Мужняя жена будешь. Такие, как ты, один раз любят. И до могилы. Так-то, кудлатая.

Через пару дней они с Дашей столкнулись в коридоре общежития.
-Ну, как там моя крестница? – с надеждой спросила Майка.
Даша покачала головой.
-Слабая очень… Ольга Сергеевна – это заведующая наша - сама с ней круглосуточно сидит… Пенициллин из Москвы доставили, говорят – волшебное средство. Хотят на ней попробовать. Если поможет – и у нас выращивать станут…
-Ясно... – погрустнела Майка. – Ну, если ей еще переливание потребуется…
-Тогда мы тебя найдем, кудлатая! – приобняла Майку Даша.

Еще неделя прошла как в тумане. Майка очень старалась ничего не путать, но как-то на дежурстве напарница тихонько шепнула ей:
-Майка. Ты хоть смотри, где точку на температурном листе ставишь… У тебя градусник что показывает? А ты что рисуешь?
-Ой, правда…
-Ты, подружка, совсем не в себе… Соберись, что ли…
- Постараюсь, - вздохнула Майка, аккуратно стерла неверную точку и поставила новую, соединив ее с предыдущей тонкой линией.
Сдав смену, она вышла из коридора отделения в вестибюль первого этажа. Хлопнула дверь, и с улицы вошел кто-то из сестер. Наверное, курила девчонка на крылечке…
-Кудлатая, а кудлатая! – обычно невеселая, Даша заулыбалась во весь рот и затормошила Майку. – А я тебя везде ищу! Ожила новенькая-то наша! Скоро в общую женскую переведут!
-Да ну?! – встрепенулась Майка. – Вот здорово!
-Ага! Пенициллин – это просто чудо какое-то! Теперь и у нас выращивать станут… Не все врачи в него верили, а поди ж ты – такие результаты дает! И ожила, и ногу мы ей спасли…
Майка помялась, но все же спросила.
-А посмотреть на нее можно? Пускают?..
Даша хмыкнула.
-Ты думаешь, чего я за тобой бегаю? Волнуется девчонка – хочет повидать свою кровную сестрицу. А ей нервничать вредно. Пошли, успокоим…
-Пошли! – просияла Майка.
Маленькая одноместная палата с узким окном. Герань на подоконнике. На койке у стены полулежит худенькая, почти прозрачная, стриженная под мальчика девушка.
«А кос-то и нету! – заметила про себя Майка. – За что ж я ее тогда с того света тащила?!»
-Вот, ты просила, чтобы я сестру твою кровную привела? Знакомьтесь – это Майя, это Анюта.
-Спасибо тебе, - тихо проговорила Анюта, вскидывая на Майку огромные зеленые глаза. – Врачи говорят – теперь в строй вернусь…
-Вернешься, - пообещала Даша. – Только режим соблюдай и не утомляйся очень-то...
-Ой, какаааая ты! – Майка кончиками пальцев осторожно погладила девушку по щеке. – Рыжуля… Цыпленок! Как таких только на фронт берут!
Анюта смущенно опустила длинные ресницы.
-Берут… еще как берут… С руками отрывают… Я целый год специально училась…
Майка с Дашей недоуменно переглянулись. «Летчица? Ну, на летчика за год не выучишься… Зенитчица? Вряд ли – их, кажется, больше полугода не учат… Связистка? Тоже месяцев пять… Ну, медсестрам и трех месяцев хватает… Кто же она?»
-Год? – переспросила Майка. – Это ж на кого у нас так долго учат?
Анюта слабо улыбнулась.
-На снайперов…
-О-о-о!- восхищенно выдохнула Майка. – Вот это даааа!
-Вот, посмотрите… - она вынула из-под подушки карточку, на которой в ряд стоял десяток девчонок. – Это все наше отделение… Сейчас уже далеко, наверное, продвинулись… А вот и я…
-Ой, да какая же ты красавица! – воскликнула Майка. - А кудри какие!
-Да... Остригла… Мешались… потом когда-нибудь снова отращу…
-Может, тебе принести что-нибудь? Хорошее? – с готовностью достать нужное из-под земли предложила Майка.
Анюта снова улыбнулась.
-Не знаю… мне и так хорошо… я живу… постель мягкая, вода прохладная, сестры ласковые…
Она закрыла глаза. Даша подтолкнула Майку, и они тихонько вышли из палаты.

Вернувшись в общежитие, Майка нос к носу столкнулась со стариком-почтальоном.
-Соколова? Где ж это вы ходите, товарищ младший сержант, я вас по всему корпусу ищу… Письмо вам. С фронта! Э, нет! Плясать положено! Эх, барыня, барыня, сударыня-барыня!
-Отдайте!!!
Майка подпрыгнула, вырвала у деда драгоценный треугольничек и, не сказав больше ни слова, унеслась в комнату.
«От Женьки!!! Ну-ка, на штемпель посмотрим.. .Десять дней назад отправлено… Быстро же дошло…»

Цыпленок, чудо мое кудлатое! Прости, что долго молчал. Не мог я писать. Совсем не мог, поверь.
Не беспокойся, уже все в порядке, жив-здоров, летаю. Вернулся из боя, на меня насел «мессер», а я оторвал ему хвост. Самолетик твой берегу. И вправду - талисман… Спас он меня. Много сейчас писать не буду, устал очень, завтра. Теперь часто буду писать… Ты-то сама там как? Ну, целую тебя крепко. Жди меня, и я вернусь. Женя.
Майка, глупо улыбаясь, прижимала к груди письмо, а по щекам текли слезы. «Живой… И даже не ранен… что же там могло приключиться? Подбили… К своим выбирался… вот к чему дальняя дорога-то выпадала! А тетя Тася говорила, что я откупилась… Неужели - кровью? Тогда, с Анютой? Но не в первый же раз я кровь сдавала… Наверное, просто надо было знать, КОМУ…»

На следующее утро она вытащила из-под койки свой ободранный чемоданчик и забралась в потайной карман. Туда она, убегая из Москвы, сложила свои немудреные драгоценности: изящные сережки-подвески в виде бабочек и тоненькое золотое колечко с бирюзой, мамин подарок к окончанию школы. Подумав, остановилась на колечке. Дырочки в ушах давно заросли, но продавать сережки все-таки было жалко.
Девчонки в общежитии часто стращали друг друга историями про «клятих спекулянтив». Говорили, что с какой-то приезжей будто бы содрали 1000 рублей за бутыль топленого масла, а под тонкий слой масла натолкали протухшую вареную картошку… Поэтому, идя на базарчик, Майка была начеку.
-Почем? – хмуро спросила она, углядев толстую румяную тетку в тулупе, перед которой на прилавке стояло множество банок с вареньем.
- Якось тоби, доню?
-Вон, - Майка ткнула пальцем в литровую банку, наполненную крупными рубиновыми ягодами. – Какое? Вишневое, что ли?
-Вишнево, ясочка моя, вишнево. Семьсот карбованцив – нэ дорого будэ?
Майка сняла колечко.
-Этого хватит?
- Хватит, доню, хватит. За колэчко тоби ще трохи сушеных в кулечек насиплю…Так-то воно у самий раз будэ…
- Только я проверю, что ты мне суешь. А то знаю я вас…
-Та ти шо! – преувеличено громко возмутилась бабенка. - Та ти людэй спроси, коли титка Параска когось обманювала!
-Я с тобой детей не крестила, не знаю. А ну, крышку с нее долой!
Майка сунула в банку длинную щепочку, специально для этого прихваченную с собой. Повертела как следует, достала до самого дна. Вынула, придирчиво осмотрела, лизнула. Удовлетворенно кивнула.
-Настоящее. Эту давай. Да не подмени… Я смотреть буду.
-Ай, доню, зря ти менэ зобижаешь, - красными руками проворно закручивая крышку, тараторила торговка. – Я никого не пидманываю…
Майка отвела глаза. «Обидела человека ни за что… Ну и пускай она спекулянтка… Все равно скверно… И в кого я превратилась? Я ж была хорошая... Я ж была домашняя…Эххх… Ну не просить же прощения у спекулянтки! А может, если б я зевнула, она бы мне вместо вишен подсунула какую-нибудь гадость…»

С базарчика Майка сразу направилась на почту. Три горсточки сушеных вишен она решила оставить себе, скинутся с девчонками по паре кусочков сахара и компот сварят на всю комнату… И Дашку угостить надо – она-то Майку звала орден обмывать…А вот варенье… Варенье – это Жене.

Почтовик - это У-2, как я понимаю?
И мог ли Женька действительно перед прыжком карточку с доски сорвать? Что-то сомневаюсь Или будем считать, что прихвастнул?


Пьет вторая эскадрилья
Женя, взмокший, пошатываясь от усталости, ввалился в землянку и почти рухнул на дощатые нары, прикрыв глаза рукой.
--Пятый вылет за день… - пробормотал он, проваливаясь в сон. - Все, ребята, меня не кантовать…

Он уже не услышал крика «Почтовик пришел», не видел, как летчики потянулись к выходу, а потом с топотом, смехом и шутками вернулись обратно. Почти у каждого в руке белел конверт.
-Жень! – потряс его за плечо ведомый – Митька Заяц.
Митька был рыжий, веснущатый, носил фамилию Зайцев, да еще два передних зуба у него торчали вперед, как резцы у зайца. Из последнего вылета Митькин самолет вернулся полным решетом, и сегодня «безлошадный» Заяц «загорал» на земле, скучал, глядя в небо и ожидая, когда техник починит мотор.
-Жень-ка! Товарищ командир!
Женя приоткрыл один глаз – второй наотрез отказывался открываться. Недовольно повернул голову.
-Ну чего тебе?! Сказано же – не кантовать! Счас в ухо дам!
-Женьк, посылка тебе!
-Посылка?! – Женя резко сел. Протер глаза. – Ничего не путаешь?
-Да чего мне путать! – обиделся Митька. – Смотри, русским по белому написано –лейтенанту Мятникову Евгению. Ты у нас лейтенант Мятников Евгений? Ты. Другого нет.
-Дай сюда!
Женя выхватил у Митьки небольшой фанерный ящичек. Глянул на обратный адрес. Город Мелитополь, эвакогоспиталь №…, Майя Соколова.
-Цыпленок… - одними губами шепнул он.
Товарищи обступили его.
-Ну, Женюха, открывай, что ли! Что тебе там прислали?
-От кого презент-то? От кралечки небось?
-А в глаз? – обернулся Женя.
-Что, Жень, невеста прислала? – тут же поправился говоривший.
-А то кто же! – уже вполне миролюбиво отозвался Женя. – Ты что – думаешь – мне лично маршал авиации посылки шлет?
-Ну, командир, открывай, что ли, не томи уж!
Женя шлепнул Митьку по руке.
-Заяц, лапы убери! Я сам.
Женя оторвал крышку от ящика и вытащил на всеобщее обозрение банку варенья.
-Ух ты! – выдохнула вторая эскадрилья.
Женя рассмотрел банку на свет.
-Вишневое!! – восторженно вскрикнул Митька.
Женя его радости, похоже, не разделял. Он достал со дна ящика сложенную вчетверо Майкину записку и быстро пробежал ее глазами.
« Женька! Милый мой, хороший! (никогда она его так не называла…)
Слава богу - живой… Я чуть тут с ума не сошла, правда. Не знала уже, что и думать. А тебе поправляться надо после всех приключений. Посылаю банку вишневого варенья. Ешь, тебе полезно будет… Подробно вечером напишу, если на дежурстве время выкрою. Люблю и жду. Твой цыпленок».
Женя покачал головой.
-Цыпленок… Ну зачем же ты… Эх. Сумасшедшая, а?
-Что пишет? – сунулся через плечо кто-то. Женя, не глядя, двинул локтем. Попал – любопытный охнул и скривился.
-Отвянь.
-Чего, уж и посмотреть нельзя?
-Нельзя. Что такое – только письмо развернешь, тут же налетят, как комары. Тебя, Жорка, небось, твоя Маруся и в письмах кочергой гоняет.
-Дааа.. – потер подбородок Жорка. – Такая баба – ни на хромой козе не подъедешь, ни на самолете не облетишь.
-Чего не облетишь – бензина не хватит? – съехидничал Женя.
-Да иди ты! – Жорка сердито сплюнул.
- Братва, гляди-ка, вишневое! – снова попытался привлечь внимание к подарку Митька.
- Мятников, да ты буржуй! Целый литр прислали – смотри-ка!
– Богато, видать, живет твоя зазнобушка, командир? – поддел Митька.
-Да где богато, - отмахнулся Женя. – Последнее, небось, продала… Знаю я, как их там снабжают…
- Да ты радуйся, дурачина, значит – любит крепко! – хлопнул его по спине кто-то из товарищей.

Женя встряхнул банку.
-Ну что, ребята, съедим?
-Не съедим, а выпьем! – подмигнул Митька.
-А есть?..
-А то! – Митька нырнул под нары и достал оттуда бутыль. - У соседей-бомберов одолжился!
-И ты молчал, обормот?! Так вот кто у нас буржуй! – Женя шутливо ткнул ведомого кулаком в плечо. Тот дал сдачи, и оба захохотали.
-Мужики, живем! – потер руки Жорка.
Женя шагнул к стене, снял с гвоздя походный котелок и, недолго думая, опрокинул туда всю банку.
-Мятников, ты что – ВСЕ туда хочешь?
-Да что ж я – куркуль какой? – пробурчал Женя. – Заяц, взболтай-ка!
-Ребят, ребят, без бати не начинать! Батю дождемся! А то знаю я вас – вам только волю дай, все вылакаете!
Наконец почти вся боевая эскадрилья - девять человек – расселась на скамейки за деревянным столом.
- Ну, Мятников, давай за здоровье твоей красавицы! Молодец девчонка – уважила летчиков! – поднял первый тост комэск.
Алюминиевые кружки со стуком сомкнулись.
-Мммм, какая вещь получилась! Настоящая домашняя наливка! Да еще и с ягодами!
-И выпивка, и закуска сразу!
-Ну, Мятников, повезло тебе с невестой!
Женя залился краской.
-Ба, мужики, гляньте - Мятников одного цвета со своим орденом!
-Да ладно тебе, Сергеич, не смущай пацана.
-Стой, ребята! Я тост скажу!
-Валяй!
-Ну, Мятников, чтоб мы так на твоей свадьбе пили! Чтоб вам с красавицей твоей еЛося, пиЛОСЯ, спаЛОСЯ…
-ЛюбиЛОСЯ! – подхватили остальные.
-За ЛОСЯ, мужики!
-Эх, хороша наливочка! Это тебе не сироп из военторга…
-А тэпэр я скажу! А вы слющайте! – поднялся гибкий и смуглый Тенгиз.
-Ну, счас Чхеидзе скажет!
–Он мастер!
-У них на Кавказе все мастера!
- Глянь, Заяц, как он кружку держит? Ну чисто рог с вином!

-Слющайте же, арлы! Шел аднажды чабан по горам, вел атару авэц. Вдрюг прылетел арел, ухватил барана и взмыл в небо. Чабан взял ружжжо, выстрэлил. Арел упал, а баран палэтел дальше. Так выпьем же за то, чтоб бараны нэ лэтали, а арлы нэ падали!
Снова стукнули кружки. Котелок стремительно пустел.
-Сам придумал?
-Зачэм сам? Учитэл мой этот тост очэн любил.
-Какой учитель? По математике или по географии?
-Вах-вах, зачэм абыжаешь? – Чхеидзе расправил воображаемые усы. – Мой учитэл. Каторый мэня лэтат выучыл!
-Женька, передай своей красавице наше большое человеческое спасибо!
-От всей нашей второй ик! – эскадрильи!
-Напишу, - улыбнулся Женя.
-Так, орлы, – поднялся комэск. – Отбой трубят – слышите? Синоптики на завтра ясно обещают. Чтоб с утра были как огурчики! А то от полетов отстраню.

Все разбрелись по нарам, Женя уже почти заснул, как его разбудил тихим шепотом неугомонный Митька.
-Слышь, командир…
-Ну чего тебе опять?..
-Давно спросить хотел…правду мужики болтают, будто ты перед прыжком успел с приборной доски карточку сорвать?
-Правду, - лаконично ответил Женя.
-Ненормальный! Ты ж горел! Мог ведь сгинуть вместе с самолетом!
-Ну, не сгинул же… Жалко было оставлять, она у меня одна.
-Кто – зазнобушка или карточка? – не удержался Митька.
-Обе. Отвянь. Дай поспать человеку.

Шасси не смазывались. Вместо тормозн. жидкости на тормоза использовался спирт.

Тала
ага, а как же они тогда выезжали без смазки? то-то на брюхо садились с регулярностью...

Почтовик? Скорее всего По-2.

Тала
Тоже кукурузник?

Сандра, а мне нравится!
пару поправок несущественных внесу?

Вот они так думают-думают, а женщины-лётчицы вообще были?
А зенитчицы?
Но - точно несущественно, просто любопытно.

НЕ было закручивающихся крышек! Точно.
Варенье бумажкой плотной накрывали и верёвочкой перевязывали.

Танка
Летчицы были. Даже истребительный полк женский был, а уже "Ночные ведьмы" - 586-й бомбардировочный - очень даже прославился. Раскова его собирала. ("В небе ночные ведьмы")
И зенитчицы были. ("А зори здесь тихие" не смотрела?)
Точно варенье крышками не накрывали? А консервировали как?
И если послать в посылке надо - как послать, чтобы не пролилось?
Все интересующее кино качается с аржловера.

Банки были большой дефицит, резьбы на них не было в принципе, крышек закручивающихся тоже не было... Они вообще появились лет 15 назад. В широком, подразумевается, употреблении.

Варенье - уже законсервированный продукт, сахар в роли консерванта. Накрывалось плотной бумажкой ("почтовая" бумага или газета в несколько слоёв, что вероятнее) и заматывалось суровой ниткой или верёвочкой-бечёвкой. Стояло по нескольку лет, как миленькое.

С компотами сложнее, но крышки для закрутки достать было нереально.

В посылке переслать в общем-то можно.
Варенье засахаривалось сверху, если постояло чуток... но тут не тот случай.
Вариант тот же - бумага плотная. Не протекало, факт.
А кокнуться могло - ну газеты там напихать - несущественно.

Танка
Газеты напихать - это да. Значит, оно засахаренное было и густое. Угу... Хорошая деталь будет. поправлю.

Не, вишневоё плохо засахаривается... Моё любимое, ням!
Густое может быть.
Не акцентируй внимания.

Про крышку - важная деталька. Крышек - нихт.
Спекулянтка там "наматывала верёвочку на горлышко банки" ... чё-то такое, два слова буквально...
Крышка в глаза бросается.