Новости России., Всякая политвсячина.

Какой ТВ... я ящик ежели сморю то вряд ли новости...пищеварение портить хренью всякой...А мну и так сердце болит...За державу...

Ищите дураков на поле чудес уже ...

Жаль ... Вот так уважение к людям и теряется ....

К "Сберу" у меня уважение не потеряется, он меня не обманывал, сроки и всяку хрень, чётко и бесповоротно устанавливал, в чём и убеждался... В любой другой, коммерческий банк, не пойду... Меня не хотели слушать на работе - попали... флаг им...

Извини , ВВП , но я не об этом писАл ...

Эта Республика Науру давно практикует подобный "бизнес"... ))
С тех пор, как из самой богатой страны мира стала одной из самых нищих...
А Россия... Ну надо же что-то делать, раз процесс пробуксовывает...
А так... какое-никакое а - "признание"... Можно галочку в соответствующей графе поставить... Типа, "очередной успех российской дипломатии"... )))

Эта Республика Науру давно практикует подобный "бизнес"... ))
С тех пор, как из самой богатой страны мира стала одной из самых нищих...

Болгарию и Монголию тож тока Россия признала, и некоторые, из этих государств, не признавали в течении 50-лет.... Кто скажет, что это не признанные гос-ва?

При чем тут Болгария с Монголией?
Я говорю не о политическом аспекте, его здесь просто нет, а о своеобразном бизнесе государства Науру...
Nothing personal, just a business... ))

Глава ЮКАСА, пообщавшись с Вовкай, выразил своё мнение, что надо передать все возможные "юкосы-нефте-газо" в личные руки... Потом недолго удивлялся молчанию(Вовкиному) в ответ - согласился или охринел... Вот теперь и думает.

Посмотрел отчёт Медведа за год ... Не понял - походу ГГ в повторе был Эрнст , а Медвед перед ним отчитывался Оба - крашеные ... Зачем ? Седина и шрамы мужчин больше не украшают ??

Тут вот стишок понравился.
--------
Про ваучер.

По стране коррупция, по стране инфляция.
А за ней стихийная шла приватизация.
Выду я на улицу - член Российской нации,
Чтоб купить на ваучер всякие там акции.

Фондовые брокеры - спекулянты грязные
К ваучеру рученьки тянут безобразные.
Но я не потворствую мерзкому влечению,
Я его использую сам по назначению.

Тот вопрос не мелочный - важный политический,
Раз сменял на ваучер строй коммунистический.
Мне побольше хочется дивиденда разного,
Чтоб не опасаться мне рынка буржуазного.

Был за перестройку я, за Чубайса ратуя,
Но в недоумении я стою, как статуя.
Где же моя собственность, Ельциным мне данная?
Брокерская лапища схапала поганая.

По стране коррупция, по стране инфляция.
А за ней стихийная прет прихватизация.
Вышел я на улицу - член Российской нации,
И пропал мой ваучер, сгинули и акции.

02.07.94

Мат это в шахматы.А здесь новости России.
Ну да ладно.
--------------------
Мне тут прислали по новостям.Сложно читать.
---------------------
Сочинение 15-летнего школьника Андрея Полякова

В прошлом году при Государственной Думе проходил конкурс школьных сочинений на тему «Что значит быть русским сегодня?» Победителем конкурса стал пятнадцатилетний Андрей Николаевич Поляков, житель Брянска. Вот его сочинение.

Я не думаю, что можно знать кого-либо,
кроме своих соотечественников.
Сомерсет Моэм

Не было на свете ближе и милей,
Не было прекрасней Родины моей,
Вечная святая, добрая страна,
Ты не знала, что придут такие времена...

Была страна — необъятная моя Россия,
Была страна, где встречала с мамой я рассвет,
Была страна, где влюблялась я под небом синим,
Была страна, а теперь мне говорят, что — нет...
Леонид Дербенёв

Мне 15 лет. Как говорит мой дедушка, Бог не обидел меня ни разумом, ни ростом, ни силушкой, потому что слились во мне воедино три нации, три крови: русская, украинская, белорусская. Я рано осознал, что я — русский.

Это случилось в выходной день осенью 1994 года. В то время мне шел седьмой год. Мама на два дня уехала из Брянска на свою родину, в село Чернооково — это на границе трёх республик: России, Украины и Белоруссии, чтобы проведать своего 80-летнего отца, моего дедушку Гришу — Григория Михайловича (ныне ему — без малого 90, и он единственный из оставшихся в живых моих дедушек; живёт один). Мы с папой были дома. Папа просматривал местную рекламную газету, пытаясь найти себе подходящую работу. Неожиданно кто-то робко позвонил. Я открыл дверь: передо мной стояли худенькая девочка (наверное, моя ровесница) и совсем крошка-мальчик, который хотел есть и просил хлеба, размазывая слезы грязными тоненькими ладошками по глазам.

Я впервые в жизни увидел такое. И, взволнованный, потрясённый, с ущемленным сердцем, подбежал к папе и сказал, что пришли чужие дети. Вернее, я хотел сказать совсем иное, но не смог: комок подступил к горлу. Папа продолжал спокойно сидеть на стуле. Очевидно, он сразу и не понял, что за дети. Или подумал, что это пришли ко мне поиграться, как обычно, соседские ребятишки. И тогда я страшно заплакал и закричал:

— Дай ребёнку скорее хлеба, а то он умрёт!..

Папа, ошарашенный, удивленно глядел на меня. Я в выплаке-крике снова повторил свои слова. Мы пригласили детей в квартиру. Они были бедно и грязно одеты. Изношенные, не по размеру башмаки. Великоватая, не по росту одежда... В те минуты, пока папа готовил для малышей обед, я завел их в ванную, дал им мыло и свежее полотенце...

Когда они поспешно, жадно, не стесняясь меня ели украинский борщ, быстро уминая и беря новые скибки хлеба, их большие голодные глаза пронзали меня, как бы говоря: «Не спрашивай ни о чём — дай нам вволю спокойно поесть...». Дети словно боялись, что мы в какой-то момент отберем у них еду. Это были братик и сестричка. От их пшеничных волос на голове, в которых запутались травинки, на кухне стало светлее. Кто же они? Дети тихо ответили, почти в один голос: «Беженцы мы. Русские».

Мы с папой узнали, что их папу и маму, бабушку и самого младшего братика Алёшу убили в Узбекистане, где они родились и жили. Убили за то, что не хотели «злым» узбекам отдавать свою большую квартиру. Дети хорошо запомнили иззверённые гневом, лоснящиеся жирные лица, кричащие и на них: «За-арэ-эж-жэм на шишлик, рускай свиньня...», «Вон с нашэй зимля..», «В своя Расия едз-жай...». Спасла этих сироток одинокая соседская русская тетя, не родная им, которая привезла их на свою историческую родину — в село Супонево, под Брянском. И они теперь жили с ней в деревенской, пустовавшей до них хате — с протекающей крышей. Ничего у них не было. Спали они на охапке нажатой серпом травы.

Я дернул папу за рукав и прошептал:

— Пап, дай им еды с собой.

Папа дал им довольно вместительный пакет с едой. И — даже сколько-то денег. Мы переобули девочку в мои еще крепкие ботинки, а её братику отыскали кое-что из моей «малышовой» обуви. И проводили до остановки, посадили на автобус №1, строго-настрого наказав ехать домой...

Папа сказал мне, что надо бы этих детей устроить в детский дом или в сиротский приют. Но, как я потом понял, ему было не до этого: он сам тогда был безработным. Сам ощущал себя неполноценным русским человеком, согласным на любую, даже малоквалифицированную работу. И это — при двух высших образованиях.

И — не только он был подавленным, униженным. К нам приходили многочисленные наши русские друзья, родичи. Все они в одночасье оказались ненужными, пропащими, выброшенными за двери предприятий, учреждений, организаций. Некоторые чистосердечно говорили: «Лучше бы мы были евреями, а не русскими». Евреи уезжали в Израиль, в Америку. Там их ждали. Давали жилье, работу, платили подъёмные. Там у них была обеспеченная жизнь. Как им было не позавидовать?! Они уезжали от нищеты, голода, чернобыльской радиации, накрывшей почти всю Брянскую область, а, значит, и — от раковых заболеваний... Сейчас «вся онкология» забита русскими детьми и взрослыми... Евреи уезжали и от бездумной перестройки...

В то время в России царил хаос (кстати, царит он и сейчас, но, думаю, в ином виде). В Брянске тогда, судя по моей поздней реконструкции событий, умирали в агонии известные всей России и зарубежью заводы: Брянский машиностроительный, а это — тепловозы и судовые дизельные моторы с пятиэтажный дом; завод дорожных машин — это грейдеры и другая очень нужная техника; литерный «Кремний», выпускающий радиоэлектроаппаратуру для оборонной промышленности... Загибались буквально тысячи предприятий. Больших и малых. Страх и неизвестность парализовали русских людей. Десятки тысяч из них оказались безработными. Ненужными. Изгоями в своей же стране. Это — никогда не забудется.

Тогда миллионы людей почувствовали, как плохо быть русским! Кстати, это горькое ощущение сохраняется у многих до сих пор: перемен-то к лучшему не видно. И — началось расслоение русской нации: одни — строили финансовые пирамиды, наподобие «Русского Дома Селенга», как спрутом сжимавшего всю несчастную Россию, и грабя доверчивых русских вкладчиков; другие — открывали различные «АО», «ТОО», «ООО», захватывая газ, нефть, лес и наживая миллиарды, переправляя их в надежные евробанки, а большинство русского народа было превращено в быдло, в бомжей — без роду и племени, в рабов, подвергшихся эксплуатации своими же — «новыми русскими», учинившими иго над русской нацией похлеще татарского.

И — иго это процветает, приобрело изощренные формы. Особенно выгодно стало эксплуатировать нелегализованных, неодокументированных русских мигрантов — «новые русские» берут их на работу «подпольно», тайно, не платя за них налоги, не делая им отчисления в пенсионный фонд, не внося записи в их трудовые книжки. А кто заикнется о трудовом законодательстве — того вон, за ворота. Ибо за воротами тысячи таких же несчастных русских мигрантов, согласных на любые условия, лишь бы им заплатили хотя бы какую-нибудь сумму — на пропитание...

Как сообщило как-то Брянское областное управление паспортно-визовой службы, только на одной Брянщине таких более 12 тысяч человек. Но, как я знаю по обращениям в нашу правозащитную организацию, эта цифра намного занижена. Наверное, для престижа самой паспортно-визовой службы. Вместо того, чтобы помогать русским мигрантам в скорейшем получении российского гражданства и новых российских паспортов, эта служба, как цербер, встала на их пути к гражданству, и своим зловещим рычанием отпугивает беззащитных людей...

Конечно, в семилетнем возрасте я ничего этого не знал. Это мои сегодняшние размышления. Рано от невзгод, бурей ворвавшихся и в нашу семью, повзрослело моё сознание. И сейчас я ощущаю себя не пятнадцатилетним, а — двадцатилетним, если не старше. Потому что я знаю: мы, русские, в своей же стране оказались на самой нижней точке.

Ниже — некуда: там — распад, смерть, небытие!

Может, эти мысли во многом навеяны моими горькими детскими воспоминаниями? Может, сейчас что-то меняется к лучшему?
-----------------

Источник:http://forum.kelia.ru/forum_entry.php?id=43125

Голиаф
Ты наивно веришь в то, что это сочинение 15-летнего мальчика?

Всем всё пишут.... Веришь?

ВВП
Верю. Сама сочинение списывала в 10 классе.